Инди ошеломленно глядит на меня. После того, как Кассия рассказала мне историю Инди, я понял, что произошло. Инди столько раз слышала рассказ о ее матери, о лодке и воде, что просто начала верить в это.
Но сейчас она вспомнила то, о чем пытается забыть. Что это была не ее мать, а она сама. Всю жизнь, слушая песню мамы, Инди в результате построила лодку и стала причиной своей реклассификации. Она потерпела неудачу, разыскивая Восстание, и даже никогда не теряла берег из виду. В конечном счете, Общество просто отправило ее умирать в пустыне подальше от океана.
Я уверен, все случилось именно так, потому что знаю Инди. Она не из тех людей, которые будут просто так наблюдать, как кто-то строит лодку и уплывает без них.
Инди так сильно желает разыскать Восстание, что не замечает ничего вокруг. В том числе и меня. Я гораздо хуже, чем она обо мне думала.
- Прости меня, Инди, - говорю я, действительно раскаиваясь. И мне больно от того, что я собираюсь сделать. – Но Восстание не спасет никого из нас. Я видел, что случается, когда кто-то присоединяется к ним. – Я подношу спичку к уголку карты. Инди вскрикивает, но я крепко держу ее. Огонь начинает лизать края холста.
- Нет, - кричит Инди, пытаясь выхватить карту. Я отталкиваю ее. Она оглядывается по сторонам, но мы оба оставили наши фляжки в пещере. – Нет, - снова выкрикивает Инди и, отталкивая меня, выбегает наружу.
Я не пытаюсь остановить ее. Что бы она ни собиралась сделать – собрать дождевые капли или принести воду из реки – это займет слишком много времени. Хорошо, что карта исчезла. И воздух снова наполнен запахом горения.
Глава 38. Кассия
Мне сложно сосредоточиться на строчках перед собой, в то время как я представляю, о чем там разговаривают в ночи за пределами пещеры. Я обнаруживаю, что снова читаю поэзию, следующую часть стихотворения Недосягаем ты – но я:
Осталось Море - малый путь
Для ободрённых ног.
Товарищ детских игр, трудись!
Отныне пусть я вновь
Пушинкой стану для тебя –
Легчайшей из всех нош.
На этом стих обрывается, хотя я могу утверждать, что дальше шли и другие строфы. Следующая страница вырвана из книги и утеряна. Но даже в этих кратких строчках я слышу, что поэт разговаривает со мной. Ушедши, она или он по-прежнему имеет голос.
Почему я так не могу?
Я внезапно осознаю, чем меня так привлекает творчество этого автора. Не только сами слова, но их значение, чувство того, как она умеет вставить слова в нужное место и сделать их своими собственными.
Но сейчас не время для этого, напоминаю я себе. Следующая коробка полна книг, похожих одна на другую; все они содержат слово ГРОССБУХ на кожаной обложке. Я беру одну книгу и пробегаюсь глазами по строчкам:
Тринадцать страниц истории, за пять синих таблеток. Плата посреднику: одна синяя таблетка.
Одно стихотворение, Рита Дав, в оригинальной печати, за информацию о действиях Общества. Плата посреднику: право доступа к обменной информации.
Один роман, Рэй Брэдбери, третье переиздание, за один датапод и четыре оконных стекла с участка реставрации. Плата посреднику: два стекла.
Одна страница из Библии, за три пузырька лекарства. Плата посреднику: ничего. Посредник провел личный обмен от своего имени.
Значит вот как происходила торговля, и поэтому здесь так много разорванных книг и утерянных страниц. Фермеры собирали книги, но они же разрывали их, оценивали стоимость и обменивали по частям и кусочкам. Эта мысль огорчает меня, но, конечно, им просто приходилось заниматься этим.
Так же как приходится архивистам, и пришлось мне, когда я сохранила таблетки и обменяла компас.
Таблетки. Записки Ксандера. Спрятал ли он внутри что-нибудь секретное? Я разрываю пакет и раскладываю содержимое на две кучки на столе: синие таблетки отдельно, записки отдельно.
Ни в одной из бумажек не говорится о чем-то секретном.
Возможный род деятельности: чиновник.
Возможность успешного будущего: 99,9 процентов.
Возможная длительность жизни: 80 лет.
Информация, открывающаяся строчка за строчкой, уже известна мне, либо я о ней догадывалась.
Чувствую на себе взгляд. Кто-то стоит у входа в пещеру. Поднимаю глаза, направляю луч фонарика вдоль песчаного пола, одновременно запихивая таблетки и записки обратно в сумку. – Кай, - начинаю я. – Я только…
Этот человек слишком высок, чтобы быть Каем. Напуганная, я освещаю его лицо, и он руками прикрывает глаза. Запекшаяся кровь покрывает руки вперемешку с голубыми линиями.
- Хантер, - вскрикиваю я. – Ты вернулся!
- Я хотел убежать, - говорит Хантер.
Сначала я думаю, что он имеет в виду Каверну, но потом понимаю – он отвечает на вопрос, заданный Инди перед тем, как мы начали взбираться на скалу – Что ты решил?
- Но ты не смог уйти, - понимающе произношу я. Бумаги, лежащие на столе, трепыхаются, когда он подходит ближе. – Из-за Сары.
- Она умирала, - отвечает он. – Не могла двигаться.
- А остальные не стали вас дожидаться? – потрясенно спрашиваю я.
- Не было времени, - объясняет Хантер. – Это могло угрожать всем беженцам. Те, кто был недостаточно быстр, чтобы бежать, решили сражаться. Но она была ребенком, и слишком больна. – Мышца на его щеке подергивается, и, когда он моргает, по щекам начинают течь слезы. Но он не замечает их. – Я составил соглашение с теми, кто остался. Я помогал им устанавливать взрывчатку в Каньоне, а они позволили мне остаться с Сарой, вместо того, чтобы ждать сражения, – он качает головой. – Я не знаю, почему ничего не сработало. Корабли должны были рухнуть на землю.
Я не знаю, что сказать. Он потерял дочь и всех своих знакомых. – Ты все еще можешь пойти на равнину и найти остальных, - говорю ему. – Еще не слишком поздно.
- Я вернулся, потому что обещал сделать кое-что, - отвечает он. – Там, в Каверне, я забылся. – Хантер подходит к одной из длинных плоских коробок на столе и скидывает крышку. – Пока я еще здесь, я покажу тебе, как добраться до Восстания.
Пальцы покалывает от нетерпения, и я оставляю книгу лежать на столе. Наконец-то. Хоть один человек знает что-то реальное о повстанцах. – Спасибо тебе, - говорю я. – А ты пойдешь с нами? – Я не допускаю даже мысли о том, чтобы оставить его одного.
Хантер смотрит на меня поверх коробки. – Здесь лежала карта. Ее кто-то забрал.
- Инди, - догадываюсь я. – Она вышла совсем недавно. Не знаю, куда она могла пойти.
- В одном из домов горит свет, - замечает Хантер.
- Я пойду с тобой, - говорю я, кидая быстрый взгляд на Элая, который по-прежнему спал в углу пещеры.
- Он будет в безопасности, - успокаивает Хантер. – Общество пока еще не пришло сюда.
Я выхожу следом за ним из пещеры, потом вниз по скользкой тропинке. Мне не терпится найти Инди и отобрать то, что она скрыла от нас.
Но, когда мы открываем входную дверь небольшого освещенного домика, то видим только Кая: свет от огня мерцает на его лице, пока он сжигает карту того места, куда я так хочу добраться.
Глава 39. Кай
Сначала я замечаю Кассию, следом за ней появляется Хантер, и я понимаю, что пропал. Даже если карта сгорит, Хантер все равно сможет объяснить ей, где находится Восстание.
Она выхватывает карту у меня из рук и бросает ее на пол, топча ногами в попытке потушить пламя. Края рассыпаются кусочками черного пепла, но большая часть карты остается цела.
Она выбирает Восстание.
– Ты собирался скрыть ее от меня! – возмущается Кассия. – Если бы Хантер не вернулся, я бы ни за что не узнала, где искать Восстание.
Я молчу в ответ. Что тут скажешь?
- Что еще ты скрываешь? – спрашивает меня Кассия, и ее голос обрывается. Она поднимает карту, осторожно сжимая ее в руках. Так же она держала то стихотворение на Холме. – Ты солгал мне насчет секрета Ксандера, не так ли? О чем он?
